Интервью с человеком, который много лет назад пересел с лошади на велосипед. Владимир Гаврилов — чемпион СССР по пятиборью, триатлет и тренер.
В последние годы Гаврилов переключился на тренерскую деятельность, а при Советском Союзе он был сначала пловцом, потом пятиборцем и триатлетом.
Гаврилов — Впервые мы собрались вместе в далеком 1988 году. Мы — это действующие и бывшие спортсмены - пятиборцы, триатлеты и велогонщики. Возникла мысль объединиться в некое подобие клуба для подготовки к серьезным стартам. Уже тогда мы знали про Ironman и стремились проверить себя, пройти нечто подобное.
К тому моменту многие из нас прошли советский аналог Ironman — гонку Транс-Эстония. Сейчас в этом месте в Отепя проходят соревнования TriSmile, в которых традиционно участвуют много российских атлетов. Мы назвали наш клуб SBR88, хотя особо себя не афишировали. В СССР триатлеты ведь не получали специальной поддержки.
Триатлон в то время — неолимпийский вид спорта, и до первой олимпиады надо было ждать еще годы. При этом в СССР всегда были сильные пловцы, велосипедисты и бегуны. Так что в желающих попробовать себя на длинной дистанции недостатка не было.
Гаврилов — Ironman как образец длинной дистанции зародился на Гавайях: были взяты максимальные расстояния: марафон в беге, 180 км — средняя протяженность этапа Tour de France, а вот дистанцию по плаванию определить не могли, так что решили плыть до маяка. Вот так все и началось.
Ну а мы попали здесь на стык эпох, к нам пришли модные веяния с Запада, и многим захотелось попробовать. А попробовать было кому — в самом начале 90-х гремела слава наших пловцов, и советских велогонщиков хорошо знали в мире, ну и марафонцы были еще конкурентны. При этом в СССР существовал достаточно четкий возрастной ценз, и в 25 лет тебе уже не давали работать на профессиональном уровне.
Надо было уходить в тренеры или думать о других вариантах. Вот именно эти люди, не удовлетворённые в своём спорте, не смирившиеся с окончанием профессиональной карьеры, и составили костяк тех советских спортсменов, которые замахнулись на первые Ironman. Все бы хорошо, но страна была закрыта, и поэтому с поездками были сложности.
В 1987 году Олег Лядов съездил на Гавайи (Ironman World Championship традиционно проводится в местечке Кайлуа-Кона на Гавайах — Прим.), в 1990 — Сергей Якушев, но это были единицы. Все изменилось в 1991 году.
Могли унижать — предлагать кройку, шитьё или шахматы
Гаврилов — Проблема отсутствия особого интереса к длинной дистанции в нашей стране в 1980 – 90-х годах коренилась, в первую очередь, в менталитете профессионального атлета. Все работали только на результат, выкладывались в своих видах спорта. И когда ты приходил, к примеру, в марафонский бег с результатом 2 часа 30 минут, то тебя просто выбраковывали, так как это очень слабый неконкурентный результат.
А сейчас с таким результатом можно чуть ли не Московский марафон выиграть. Так же дела обстояли и с пловцами: если ты не плыл на уровень мастера спорта международного класса, то тебя выбраковывали и предлагали заняться чем-то другим, пока не поздно. Могли предложить и что-то откровенно унизительное, например, кройку, шитьё или шахматы.
А на Западе это все присмотрели, модернизировали и уже внедряли как свои технологии
Подготовка любителей на Западе — это огромный бизнес. Но в России она имеет, так сказать, местечковый характер. Каждый бывший и нынешний спортсмен, который хоть чего-то добился, — а есть ведь и такие, кто ничего не добился, — тренируют других атлетов и заявляют о себе таким образом.
Обо всем этом мало информации. В Россию начинают приходить западные игроки. DavidWardenCoaching, к примеру. У нас в 90-х было так, что приходил иностранный бизнес и съедал все остатки, которые находили на осколках СССР. Потом, после экономических кризисов и волн усиления государственного протекционизма, западные игроки или вообще уходили, или сильно ужимались в объемах.
Не получится ли так, что рынок триатлона и, в частности, подготовки к Ironman, тоже прогнется под крупные иностранные компании? Или произойдет укрупнение игроков на рынке? Появятся ли серьезные школы в России, из которых будут выходить будущие победители мировых гонок?
Гаврилов — Вопрос большой и интересный. Хочу сказать, что у нас в России есть ЦиклON (Всероссийская система спортивной подготовки любителей и профессионалов по циклическим видам спорта — Прим.). Это достаточно основательная и эффективная школа, которая работает по понятной методике и с понятными результатами своих учеников.
А что касается зарубежного опыта, то весь этот революционный прорыв на Западе был связан с тем, что стало возможным собирать и анализировать огромное количество данных по работе спортсменов, изобретены средства индивидуального контроля, с помощью которых мы в комплексе можем видеть пульс, скорость, частоту и многое другое.
Появилась система анализа. Школы на Западе в основном основаны профессионалами, бывшими триатлетами. Первыми начали Дейв Скотт и Марк Аллен. Они имели свои структуры, которые тренировали дистанционно, но можно было и приезжать в специализированные лагеря. По сути дела, это все сейчас копируется и у нас в России. Дэвида Уордена презентовали в России TriLife (крупнейший любительский клуб триатлона в России — Прим.). Они первые заметили эту методику, и она им понравилась.
Основательная, методика имела свою базу и исследования. Во многом те люди, которые привели Уордена в Россию, не знали о методике, которая существовала в СССР.
А что можно сказать о советской методике? Большие объёмы и упор на силовую работу?
Гаврилов — Ну, не всегда. Советская методика была достаточно универсальной, гибкой, с большой базой.
К разговору подключается мастер спорта международного класса по современному пятиборью Алексей Савченко.
Савченко — Дэвид Уорден, кстати, не отрицает, что 60 % его методики, если не больше, основано на советской школе подготовки атлетов 1960-80-х годов.
Гаврилов — Во многих видах спорта мы являлись лидерами по методике и по всем медицинским аспектам. Скажем, в 80-е годы в нашей стране был предолимпийский — олимпийский бум. И очень много современных наработок были созданы советской школой именно в те годы.
В триатлоне это не получило сколько-нибудь серьезного развития, так как чуть позже страна стала сыпаться, и было не до этого. Но благодаря этим методикам мы оставались конкурентными. А сейчас все эти советские наработки пришли к нам обратно уже как западный образец. Потому что у нас в стране все эти гаджеты, аналитика и так далее — вся эта система уснула на какое-то время.
Гаврилов — Понятно, что не у всего корни здесь, в России. Но очень многое изобреталось и опробовалось именно в СССР. Вот расскажу вам про нашего товарища Дмитрия Буткова, который сейчас главный тренер сборной по триатлону. Он сам начинал с нами и занимался современным пятиборьем.
Он эти методики советские хорошо знает. Его отец был руководителем научно-технической бригады и работал на самом передовом рубеже научного прогресса в области циклических видов спорта. Он был на острие с точки зрения медицины, изучения физиологии. Он понимает, что делать, и ему сейчас удается поддерживать достаточно высокую конкурентоспособность нашей сборной. Возьмите, к примеру, Полянских, Брюханкова. Но чего-то в тоже время и не хватает.
Понятно. В 1970-80-х был рассвет, в 1990-х стагнация, а сейчас пытаемся догнать?
Гаврилов — Шаги наши очень большие: мы не догоняем, мы — летим. Никто просто не осознает, что происходит. Но при всём при этом в некоторых вещах Запад уходит все дальше от нас, и нам будет сложно его догнать.
В 1990-е годы наш человек открыл для себя зарабатывание денег как цель в жизни. Сейчас происходит переосмысление
Если говорить про триатлонный бум — и тем более беговой бум — с чем вы его связываете?
Недавно в одном из интервью Владимир Волошин из Ironstar связал эти явления с низкой корпоративной культурой в России. Человек занимает тысячное место на марафоне и получает большее признание, чем за реализацию крупного годового проекта на работе. Согласны с этим?
Гаврилов — Я считаю, что мы не достигли пика этого бума. Мы где-то в середине подъёма. Для меня, как человека, который занимается спортом очень много лет, это выглядит очень странно, даже необычно. Я до сих пор не могу понять, где же корни этого явления. Есть, конечно, какая-то доля истины и в словах Волошина. Но думаю, что ответ во многом лежит в сопряженной плоскости.
Главное — это самореализация. В СССР всё-таки люди не существовали ради зарабатывания денег, у нас было больше маневра для самореализации, преодолении себя. В 1990-е годы наш человек открыл для себя зарабатывание денег как цель в жизни. Сейчас происходит переосмысление. Люди стали понимать, что может быть что-то еще. Можно реализовать себя, не только заработав миллион. И он выходит на дорогу и бежит. И этим он показывает пример, вызывает уважение. К тому же бег и отчасти триатлон — это ведь очень демократично.
Этим может заняться каждый. И культура постепенно меняется. Если люди в 1990-х зимой видели велосипедиста, то они крутили пальцем у виска, а теперь это совершенно нормально. Много людей тренируются. Раньше, если человек хотел пройти Ironman, пробежать марафон — он был отшельником, который хочет уединиться, проводить много времени на велосипеде, трассе. Сейчас такой человек, наоборот, на вершине социальной коммуникационной пирамиды. Когда-то покупающий велосипед за 500 долларов вызывал недоумение, а если, скажем, за 1000 — так его и вовсе считали неадекватным. Теперь люди покупают оборудование за десятки тысяч долларов — никто и глазом не моргнет!
Одного спортсмена поддерживает магазин, а другого — молочный завод
Владимир удивительным образом производит впечатление питерского интеллигента. Видимо, свое влияние оказали образование, полученное в Ленинграде, и жизнь на две столицы. Он говорит увлеченно, но при этом гладко и отлично слышит своего собеседника. Между тем, мы переходим к совсем серьезной теме — спорт и государство.
Есть одно Ваше высказывание, которое я нашел, когда готовился к интервью: «Государство не сильно заинтересовано в реальном развитии профессионального спорта, а стремится к увеличению количества любителей по большинству видов спорта». Вы говорили конкретно про легкую атлетику. Можете развить эту тему?
Гаврилов — Ну, количество профессиональных спортсменов, конечно, несравнимо с армией любителей в любом виде спорта. В Ironman лидерство той или иной страны — это, скорее, вопрос престижа. Перед государственными структурами, Федерацией триатлона России (ФТР), в первую очередь, стоят задачи, связанные с выступлением в официальных мероприятиях — Чемпионатах мира, Олимпийских играх. Ironman — это, на самом деле, неприоритетное направление.
Но, мне кажется, что надо и в Ironman стремиться к громким победам, поддерживать спортсменов. Вот страны и спортсмены которые на слуху в последние годы — Германия с Фродено и Кинли, Испания с Гомесом, Бельгия с Ван Лиерде... Это же престиж стран. Когда на парад перед Чемпионатом мира в Коне выходят одинокие представители островных государств, это вызывает уважение.
Но от России тоже — два, три, четыре человека. А ведь у нашей страны огромный потенциал и уникальная спортивная история. Поэтому хочется, чтобы мы были представлены не хуже той же Германии или США. У любителей, которые пытаются конкурировать с иностранцами, очень мало поддержки — кого-то поддерживает магазин какой-то, кого-то производитель оборудования, а кого-то молочный завод.
Пока это не имеет системности. И конкурировать нам сложно. Ведь наша страна не южная, тренироваться круглый год на равных с теми же испанцами достаточно трудно. Были попытки внедрить зимний триатлон, но это не прижилось. Вот тут бы мы смогли занять лидирующие позиции.
Была дискуссия в Facebook, кто из нынешних или бывших профессионалов в классических дисциплинах сможет показывать конкурентные результаты на мировой арене в Ironman. Вы что думаете?
Гаврилов — Нам нужен профессионал – победитель. Пока такого нет. Игорь Сысоев (участник Олимпийских игр 2004 и 2008 по триатлону — Прим.) одаренный спортсмен, впитал в себя лучшее, что было в советской школе, но выбрал олимпийский триатлон. Вернуться сейчас и конкурировать на длинной дистанции он уже вряд ли сможет. Мы находимся в ожидании нашего победителя уже лет 6 – 8. Сегодня, например, мы бы хотели, чтобы Артем Париенко стал этим человеком.
Но морально он сейчас не очень готов. Он пробовал себя в «половинках» (1/2 полной дистанции Ironman — Прим.) — пятый, четвертый. Все-таки коммерческие старты сложны для наших профессионалов. Ведь они где-то служат в армии, где-то им сложно уйти из олимпийского триатлона. Вот пример Вити Земцева — человек в свои 43 года выигрывает Ironman Canada. Он не может конкурировать с самыми топовыми атлетами, но у него есть школа, у него есть опыт.
Надо найти парня, который сегодня стоит на пороге, который не остыл. Это как увидеть пловца, который может неплохо бежать или олимпийщика, который может достойно проходить марафон. Вот тот же Париенко пробежал полумарафон за 1.07 – 08 — все обрадовались. Но посмотрите, в половинке лидеры бегут 1.07, и этим никого не удивишь.
А если говорить про федерации триатлона, велоспорта, легкой атлетики. Там что-то делается?
Гаврилов — Действительно, помогают увлеченные лидеры. Если такие есть, то спорт развивается, а не выживает. В триатлоне Быстров (президент ФТР — Прим.) повернулся в последнее время к любителям. Делается большое количество стартов — и для любителей, и для профессионалов. Но та ситуация, которая сложилась сейчас в олимпийском триатлоне, — это просто страшно.
Надо выправлять. 10 – 15 человек — это чемпионат страны по триатлону. 1990 год — 250 участников на чемпионате СССР. Его выиграл тогда Александр Никульшин, и он сейчас тренирует, воспитывает молодое поколение. Очень многие спортсмены прошли через его руки с раннего возраста. Он живет 24 часа в сутки триатлоном и своими учениками. Такого второго в триатлоне сейчас нет.
Нашим первым пятиборцем был Александр Сергеевич Пушкин
Триатлон — это не художественная гимнастика, и спортсмены заканчивают со спортом только совсем в солидном возрасте. Вам тоже лет немало, и лучший результат был на Ironman Австрия много лет назад. Как сейчас настроение? Хочется показать хороший результат или сейчас есть желание больше сосредоточиться на тренерской работе?
Гаврилов — Последние два года я практически не тренируюсь в том объёме, чтобы показывать серьёзный результат. Сейчас я тренирую спортсменов, уделяю этому очень много времени. Пытаюсь свой немалый опыт передать молодым. Хочется выступить на серьёзном старте, который будет очень сильно мотивировать, когда рядом с тобой будут стоять 2000 очень сильных атлетов. Сегодня для меня мотивация выступления — не победа над каким-нибудь атлетом, которого я знал многие годы, а быть частью этой семьи Ironman.
Я хочу занимать в этом коллективе достойное место и буду к этому стремиться. Ведь Ironman — это особая семья, чемпион и новичок какие-то секунды могут находиться рядом друг с другом, здесь все равны, и нет места снобизму. Это у нас в России, если у тебя простой велосипед, а у кого-то байк за миллион рублей, он смотрит на тебя свысока. На мировых соревнованиях такого нет — там царит невероятная доброжелательность. И побеждают только сильные ноги и мудрая тактика.
