Илья Трифанов – один из самых известных телекорреспондентов, работающих на Кубке мира по биатлону, и хорошо знаком со звездами этого вида спорта. В большом интервью спецкору "СЭ" корреспондент "Mатч ТВ" рассказал о человеческих качествах Антона Шипулина, ДТП, перевернувшем его жизнь, отношениях со Светланой Слепцовой и уроках от Дмитрия Губерниева.
"Не бегу от проблем, биатлон стал нелюбимой работой". Шипулин – о завершении карьеры
– Когда Шипулин объявил о завершении карьеры, вы напились?
– Прямо когда объявил – нет. Вместо двух выходных пришлось монтировать про него фильм. А после "Рождественской гонки", конечно, да. Но я-то был к этому готов еще с прошлого февраля. Когда его лишили главной цели – он полностью выгорел эмоционально. Отсюда – постоянные болезни. Только за осень Антон переболел трижды. Организм уже не хочет и не может, и кричит об этом.
– Был хоть один шанс, что Шипулин продолжит карьеру?
– Был. Он же нашел новую цель - чемпионат мира в Антерсельве. Да, осенью он был готов на уровне КМС. Потом провел сбор с Легковым, Саня сказал: Шипулин – в порядке. Да, базы нет и весь сезон ровно провести не получится, но на одну-две гонки в сезоне вполне может подвестись. Не говоря уже про Антерсельву-2020. И тут – бац, приход австрийской полиции… Это добило его окончательно. Цель-то есть. Но где гарантии, что за неделю до ЧМ-2020 не явятся итальянские карабинеры и не скажут: "Антон, знаете ли, тут у нас расследование и вы в Антерсельве не стартуете". Второй раз пережить такое он был не готов.
– Как часто подкалываете его по поводу депутатства?
– Я подкалываю скорее карикатурно. Пародирую самые залайканные комменты в интернете на этот счет. Оба смеемся. Потому что авторы этих комментов считают, что для него депутатство – это способ получать деньги, ничего не делая.
– Это не так? {banner_st-d-2}
– Зная его материальное положение и финансовые аппетиты, я уверен, что он даже не в курсе, какая зарплата полагается депутату. А вообще, к деньгам, которые к нему приходят неожиданно, он относится не как к доходу, а скорее как к средству помощи другим.
Истории, которые он сам не расскажет. В 20 лет он получил грант вроде бы в миллион рублей. 2008-й год. Деньги баснословные. Все до копейки отдал родителям, они строили тогда дом. В 22 года Антон стал призером Олимпиады и получил еще больше призовых и премиальных. И что он с ними сделал? Организовал благотворительный фонд и вложил их туда. И на протяжении всей карьеры львиную долю спонсорских и призовых доходов Антон отдавал в свой фонд.
По поводу того, что он делать ничего не умеет: всю карьеру он не тратил призовые, а вкладывал, вкладывал, вкладывал. Сейчас точно знаю, что его доходы от вложенных средств точно перекрывают заработок топ-атлета сборной России. Ну а депутатство… Давайте сначала дождемся, когда он станет депутатом и начнет работу, посмотрим на его первые шаги на этом поприще, а потом решим – подкалывать его или нет.
– Вы уже восемь лет гоняете по Кубкам мира. Без Шипулина биатлон вас так же цепляет?
– Эмоционально – нет. Пик, конечно, пришелся на Сочи-2014. Потом наступил новый этап – погоня за желтой майкой. Был уверен, что Антону это по силам. Мне очень этого хотелось и готов взять часть вины за то, что этого не получилось, на себя. Может быть, я где-то помешал, хотя, уверен, он зла на меня не держит. Ведь все было искренне. По большому счету, у меня все эти годы был свой биатлон – биатлон с Антоном Шипулиным. Все вертелось вокруг него.
Сейчас открывается много других областей для творчества. В этом году у нас стало гораздо больше прямых эфиров, а это – максимальный адреналин, драйв. Плюс у нас классный коллектив, уходить из которого я не планирую.
– Вы до сих пор искренне удивляетесь, когда вам пишет Оле Эйнар Бьорндален?
– Конечно. Когда я впервые на дисплее телефона увидел сообщение от него – сутки ходил в полнейшем шоке. После фильма "Его прощальный поклон" Уле Эйнар написал мне смс с со словами благодарности, сказал, что у него от просмотра слезы наворачивались. Потом то же сделала Даша Домрачева. Я тогда сам чуть не заплакал.
– Он был главным героем вашего детства?
– Когда он выкосил все гонки в Солт-Лейк-Сити, я уже пережил возраст кумиров. Кумиры – это же детство… Андрей Тихонов в 1998-м, или Валерий Кипелов из "Арии".
Уле Эйнар – это уже другое. Каждый ноябрь мы прилипали к телевизорам и смотрели, что он в этом сезоне предложит в плане техники или экипировки. Мы все ему подражали. Начал он укорачивать толчки в подъем – ага, уже на следующей тренировке все делали так. Надел очки, которые закрывались как каска у сварщика – мы все готовы были отдать за такие же. Баффы первым начал использовать тоже он. Менял марку лыж – все следовали за ним. Стрелял не порядку – копировали и это.
– Вы ведь с ним даже соревновались однажды. {banner_st-d-1}
– В 2008 году на чемпионате России в Увате. Он был приглашенной звездой. Так получилось, что мы пристреливались на одном коврике. И Бьорндален был первым иностранцем, с которым я общался. А он в тот год снова выиграл Кубок мира и был сильнейшим биатлонистом планеты.
– О чем говорили?
– Да я чуть в штаны не наделал. В школе по английскому у меня была "пятерка", но тут поплыл. Бьорндален из вежливости о чем-то спрашивал меня, а я кроме "йес" и "окей" и вспомнить ничего не мог.
Авария и исцеление
– Раз мы вернулись к вашей карьере. Вас сбила машина, что разделило жизнь на "до" и "после". Расскажите о том эпизоде.
– Мне было 19 лет. До того момента я был откровенным статистом в юношах. Занимал на России 30-е места.
5 декабря 2005 года. 10 часов вечера на базе в Перми. Вода из-под крана воняет тухлятиной, даже чайник не вскипятить. Единственный магазин – на дороге. Мы с другом Мишей Носовым шли по обочине, как положено, по встречке. Тут чувак вылетает на обгон и сбивает нас со спины. Мише зацепил ногу бампером, а я задницей выбил лобовуху и перелетел через крышу. Открытый перелом, рваная рана, кровище и нет 8 см большой берцовой кости. Только осколки. Мне прикрутили пластину, каждый осколок на отдельный саморез. И сказали, что кость-то срастется, но если загноится рана – ногу придется ампутировать. Был реальный риск гангрены.
– Обалдеть.
– Мой отец тогда не занимался ничем, кроме моей ноги. Он перечитал все книги, какие было можно, и пересоветовался с десятками врачей. В итоге сказал, что я не буду употреблять ни грамма сахара. Чтобы нога не гноилась. Два месяца мой рацион составлял пачку творога на завтрак, заливную рыбу на обед и полбанки горошка на ужин. Все время мазал ногу мумие.
5 декабря была авария. По эпикризу до 5 апреля я должен был ходить на ходунках. На костылях не мог – таз был тоже сломан, и в него снаружи была вкручена стержневая конструкция – костыли за нее задевали, и я падал.
– Так четыре месяца и провели?
– 25 марта уже бежал гонку.
– Как?
– Правильное питание и постоянные тренировки. Отец вообще не отходил от меня. Я крутил велотренажер здоровой ногой, сломанная просто болталась в свободной педали, но кровь-то бегала. Плюс три-четыре часа каждый день я проводил в горах.
– В смысле?
– Представьте трехметровую трубу от пылесоса, на которую нацеплена кислородная маска. Я надевал ее и дышал несколько часов. Углекислый газ не успевал доходить до конца трубы, а я уже вдыхал его обратно. Сижу красный, кислорода нет, а отец объяснял, что в "горах" все процессы регенерации за счет углекислого газа будут ускоряться.
Тогда же Шипулин посоветовал мне книгу "Подсознание может все". Прочитал ее и после этого представлял, как я нахожусь внутри своей ноги и сам там все заделываю. Где-то через два месяца я упал и у меня щелкнула малая берцовая кость. Поехали в спортивный диспансер.
– Что там?
– Захожу на этих ходунках и охранник, думая, что перед ним парень-инвалид, начал суетиться – помогал зайти, открывал двери. Захожу к врачу. Тот делает снимок и говорит: "Парень, у тебя все срослось, можешь ходить". Беру ходунки подмышку, выхожу. У охранника шары на лоб: только что еле-еле заползал разобранный чувак, а тут выходит сам. На ногах! Исцелился!
– Что было с тем водителем?
– На следующий день после аварии он развелся и уволился. Дали год условно. По суду он должен был выплатить мне 120 тысяч рублей. Это примерно как миллион сейчас. В итоге выплатил процентов 10. В какой-то момент зачисления поступать перестали. Можно было заморочиться с судом, но я подумал: а ведь у меня так жизнь изменилась. Я с такими классными людьми подружился! Плюс отсеклись старые друзья, которые в тот момент отвернулись. И бегать начал лучше. То есть я наоборот должен быть ему благодарен. Сказал внутреннее "спасибо" – и забыл. Родители меня поддержали.
– Новые друзья – это, в том числе, Шипулин?
– Да. В Перми, где я лежал, на сборе была вся моя команда. За неделю пацаны пришли только раз. И к тому моменту, когда в марте я снова начал гоняться, никто даже не позвонил. Включая тренера. А Шипулин, с которым и знакомы-то почти не были, летел в январе на юношеский мир через Москву, сам изъявил желание навестить. Непонятно, с чего он вообще про меня вспомнил. Так и начали общаться, а в последствии – дружить.
Кстати, про подколы. Тогда же, в свой первый визит, он говорит: "Слушай, я тут решил попробовать на сайте знакомств зарегаться, давай зайдем, глянем, пишет мне кто-нибудь или нет". Нам было по 18-19 лет. Компьютеры тогда только стационарные были, никаких ноутбуков. Зашли, посмотрели: пусто. Потом он улетел в Америку на три недели. А я включаю комп – его страница открыта. Ну, думаю, лови хайп. Ставлю: ориентация – гей, намекаю на внушительные размеры хозяйства и все в таком духе. А Шипулин через неделю в Штатах купил себе ноут. Залезает на сайт - там 50 сообщений непрочитанных. Сначала обрадовался. Потом пригляделся – только одно из них от девушки. От удивленной одноклассницы…В общем, он мне вез в подарок из Америки бейсбольную биту, и я вполне мог от этого подарка и пострадать.
– У вас – астма. Как она влияла на карьеру?
– Да я спортом начал заниматься из-за нее. Отец сказал: хочешь жить – бегай. И не вздумай брать в руки ингалятор – это привыкание. Как в детстве напугал – так я к ингаляторам и не притрагивался.
– В детстве было совсем тяжело?
– В младенческом возрасте при смерти был в больнице. Попадает аллерген, спазм бронхов – и все, удушье. Бегал, катался на лыжах, потом серьезный спорт – симптомы ушли. Но в призывном возрасте – комиссия. Тест простой. Дышишь в специальный прибор. Потом тебе пшикают сальбутамол, в котором, кстати, обвиняют всех норвежцев. Через 15 минут снова дышишь. Если показатели улучшились – ты астматик. У здорового человека бронхи на этот препарат никак не отреагируют. Мои отреагировали.
– Что в этой связи думаете про наши нападки на норвежцев?
– Получить терапевтическое исключение по астме, насколько я знаю, не так сложно. И не только норвежцам. Вот только если человек здоров, сальбутамол не даст ничего.
– Физическая нагрузка необходима вам и сейчас?
– Да, 3-4 года толком не тренировался – и астма вернулась. Поэтому если сейчас не буду кататься и бегать – хана.
– Вы – звезда экрана. Внешность, квартира, машина – все есть. Но в 32 года – один. Как же так?
– Дима Занин уже предлагал запустить слух, что я – гей. Может быть, таким образом привлечем новую аудиторию к экрану.
– К вам же на канале "Подмосковье" подбивал клинья один из представителей нетрадиционной ориентации.
– Это был первый гей, которого я встретил в жизни. В 2009-м. Мне 22 было. Да, подкатывал. Приглашал к себе домой.
– Если в поисковике ввести Илья Трифанов, один из самых популярных запросов – Светлана Слепцова. У вас с ней что-то было?
– Никогда и ничего.
– Откуда это пошло?
– Мы сами поддерживали этот слух. Много фоток совместных. Мы же дружим очень давно. А у болельщиков как: сфоткались вместе – значит, переспали.
– Самые дикие вещи, которую вам кидали незнакомые девушки в директе инстаграма?
– Ну, голые фотки присылали.
– Отвечали?
– Некоторым – да. Но это все неинтересно. Для серьезных отношений такую девушку рассматривать не будешь.
– По-жесткому вас отшивали?
– В основном так и происходит. Планку задрал высоковато. Не всегда допрыгиваю.
– Что за история, когда в 2011 году после "Гонки чемпионов" в Москве вы возили зарубежных звезд по кабакам?
– После "Гонки чемпионов" была закрытая вечеринка, на которую меня не пустили. Шипулин, узнав, позвонил и дальше диалог был примерно такой: "Заказывай столик в нашем любимом кабаке. Мы все скоро будем.
– Кто все?
– Бе, Свендсен, Фуркад.
– Ты же не говоришь по-английски…
– Так, давай заказывай".
Сижу, жду. И тут заваливается целая толпа. Давай отжигать. Потом у Шипулина организаторы спросили, мол, как так получилось, что все ушли с вечеринки. Он объяснил. На следующий день уже официально тусили все вместе. Тогда норвежцы три дня были в Москве. В последний вечер я предложил пойти в караоке, были мы с Шипулиным, Черезов, Бе и Свендсен. Выяснилось, что Тарьей поет невероятно круто.
– За время вашей работы кто из небиатлонных людей стал открытием?
– Дима Занин.
– Он – король, тут все понятно.
– Конечно, Дима Губерниев. Когда я начал с ним работать, был приятно удивлен, насколько тесно он интересуется жизнью своих коллег, которые гораздо младше по должности. Он постоянно интересуется делами у всех, включая гримеров. Если у кого-то проблемы со здоровьем, он сразу же бросается помогать. Учитывая его связи – большая часть даже очень сложных вопросов решается быстро. Сейчас я к этому привык, а первое время был сильно удивлен. Мне тогда казалось, что комментаторы и ведущие держат огромную дистанцию между собой и остальными. Хотя у некоторых так оно и есть.
– Нынешние рейтинги биатлона – его заслуга?
– Однозначно. Простым зрителям гораздо интереснее за людьми следить, а не за секундами. Он первым стал называть фамилии личных тренеров. Губерниев до сих пор подходит к спортсменам, дает им ручку с листом бумаги – и просит написать автобиографию, указать людей, благодаря которым они сейчас на таком уровне. И в моменты успеха он каждого из них благодарит. Кто еще про них мог бы вспомнить? И представьте, как им приятно.
– Чем за восемь лет работы вы гордитесь?
– Ничего гениального не было. После каждого сюжета мне кажется, что можно было сделать еще лучше. Приятные ощущения бывают разве что тогда, когда слова благодарности после фильма или репортажа пишут Бьорндален, Шипулин или Легков.
– Еще у вас был общий чат с Шипулиным и Фуркадом во время их конфликта на чемпионате мира-2017.
– Ну, его же Фуркад создал. Знал о нашей дружбе с Антоном. Я просто переводил.
– Я удивился, когда узнал, что вас не взяли на Олимпийские игры в Рио. Но когда прокатили мимо Пхенчхана, где были лыжи и биатлон, был просто в шоке. Как получилось, что ведущий телекорреспондент страны по этим видам остался без Игр?
– Так решил канал. Сам я, конечно, мечтал туда поехать.
